Лживые боги. Ересь пустила корни

НАСЛЕДНИЦА ТЕРРЫ
КОЛОССЫ
МЯТЕЖНАЯ ЛУНА

Циклоп Магнус, Рогал Дорн, Леман Русс — в этих именах звучит сама история, эти имена создают историю. Взгляд скользнул дальше по списку: Коракс, Ночной Охотник, Ангрон... и так далее по ле­тописи героизма и завоеваний, покорения миров во имя Императора, во имя непрерывно растущего Империума Человека.

При одном только мысленном перечислении имен голова кружилась от возбуждения.

Но самым великим было имя, стоявшее в первой строке списка. Хорус, Воитель.

Она слышала, что солдаты звали его Луперкаль — ласковое прозвище для любимого командира. Это имя было заслужено в сражениях: на Улланоре, на Убийце, на Шестьдесят Три Девятнадцать — чьи обитатели в своем невежестве называли свой мир Террой — и в ты­сячах других боев, сведения о которых она даже не ста­ла закладывать в ячейки памяти, вживленные в мозг.

От мысли, что она находится неизмеримо далеко от обширных семейных поместий Каироса и вскоре ступит на борт "Духа мщения", чтобы запечатлеть живую историю, захватывало дух. Но она забралась так далеко не только ради констатации происходя­щих исторических событий — в душе она знала, что Хорус и есть ее история.

Она провела рукой по длинным иссиня-черным во­лосам, зачесанным наверх, как того требовала мода на Терре (вряд ли в этой дали кто-то оценит ее причес­ку), пробежала пальцами по гладкой оливковой коже. Черты лица были безукоризненны благодаря жизни в богатстве и усилиям ваятеля-косметиста, придавшего ее лицу выражение величия и достоинства, а еще чу­точку популярного теперь равнодушия, выраженного в гордом изгибе губ.

Высокая и стройная, она сидела за секретером из кленового дерева, фамильной реликвией, которая, как утверждал отец, была подарена его прапрабабушке са­мим Императором после торжественного принятия присяги в Уралсс. Она постукивала по электронному блокноту золотым мнемопером, и чувствительный на­конечник изгибался, реагируя на ее возбуждение. По мере того как органические кристаллы стержня улав­ливали мысленные сигналы лобных долей мозга, на слегка светящейся поверхности блокнота появлялись отдельные слова.

Крестовый Поход... Герой... Спаситель... Разруши­тель.

Она усмехнулась и щелчком ухоженных пальцев стерла все написанное. Поверхность снова стала иде­ально гладкой, и она начала писать, выводя пером четкие наклонные буквы.

С великой радостью и подлинным почтением я, Петронелла Вивар, палатина мажориа Дома Карпинус, пи­шу эти строки. Почти целый год я лечу с Терры, под­вергаясь всевозможным мучениям и неудобствам...

Петронелла нахмурилась и быстро стерла все на­писанное, рассердившись на себя за подражание не­естественно восторженному стилю, который так раз­дражал ее в трудах летописцев, присылаемых с пере­довых позиций Великого Похода.

Особенно злили тексты Зиндерманна, хотя в по­следнее время его донесения стали редкими и кратки­ми. Дион Фрастер создал довольно сносную симфо­нию — достаточно хорошую, чтобы день или два на­слаждаться музыкой в избранных танцевальных залах Терры, но не более того. Пейзажи Келанта Роджета казались бы совершенно живыми, если бы не слиш­ком размашистые мазки, которые она считала непо­зволительно небрежными.

Несколько хороших стихов написал Игнаций Каркази, но его восприятие всегда казалось ей слишком недоброжелательным для такой удивительной мис­сии (особенно поэма "Кровопролитие из-за недопо­нимания"), и она часто спрашивала себя, почему Во­итель позволил ему написать эти строки. Иногда ей казалось, что подтекст произведения ускользнул от Хоруса, но затем она посмеялась над самой мыслью, что что-то могло пройти мимо внимания Воителя.

Внезапно она откинулась на спинку кресла и по­ложила мнемоперо на подставку, изображающую Ре­ку Забвения, — неожиданное сомнение спутало мыс­ли. Она так критично относится ко всем летописцам и все же жаждет помериться с ними силами.

Сможет ли она создать нечто большее? Сможет ли она встретиться с величайшим героем современности (которого называли богом, что в настоящее время зву­чало до смешного старомодно) и постичь то, что летописцы, по ее мнению, по странной случайности про­пускали? Кто может поручиться, что ее ничтожный талант дает ей право судить об истинности многочисленных легенд, выплавляемых Воителем в горниле каждой битвы?

Но затем она вспомнила о своем происхождении и горделиво расправила плечи. Разве она не принад­лежит к роду Карпинус, самому влиятельному и мо­гущественному аристократическому семейству Терры? Разве не представители ее рода вели хронику возвышения Императора и его государства во време­на Объединительных Войн, наблюдая, как общность нескольких планет постепенно превращалась в Империум, распростершийся от края до края Вселенной, восстановивший утраченные связи между ветвями человечества?

Словно ища подкрепления своей уверенности, Петронелла открыла темный плоский альбом с моно­граммой на кожаной обложке и достала оттуда пачку листов. Сверху лежал отпечаток с пикта — светлово­лосый Астартес в начищенных до блеска доспехах преклонял колено перед группой своих собратьев, в руках одного из которых виднелся длинный сверну­тый пергамент. Петронелла знала, что на пикте запе­чатлен момент особой клятвы, обета, приносимого перед боем, отражающего готовность отдать борьбе все свои силы и умение. Переплетенные буквы "Э" и "К" в углу снимка свидетельствовали о том, что это работа Эуфратии Киилер. Хоть Петронелла неохотно это признавала, пикт был великолепен.

Она улыбнулась и отложила снимок в сторону, чтобы освободить плотный шероховатый листок бу­маги. Водяной знак в виде двуглавого орла символи­зировал союз марсианских механикумов с Императо­ром, а текст был написан сжатым угловатым почер­ком Сигиллайта; быстрые штрихи и незаконченные слова говорили о том, что человек писал второпях. Взлетающие вверх перекладины высоких букв выдавали крайнюю озабоченность, хотя сейчас, когда Им­ператор вернулся на Терру, причин для тревог как будто не было.

В сотый раз после отбытия из порта Гиптус Петронелла прочитала письмо и не могла не улыбнуться при мысли о том, какая высокая честь была оказана ее семье.

Раздавшиеся вдалеке гудки вызвали нетерпеливую дрожь, а искаженный механический голос из обрам­ленных в золото динамиков на стенах рядом с ее ком­натой возвестил, что судно встало на якорь на орби­тальной стоянке.

Она прибыла на место.

Петронелла дернула за шнур, свисающий рядом с секретером, и всего через мгновение звякнул дверной колокольчик. Даже не оглядываясь, Петронелла знала, что только Маггард способен так быстро откликнуть­ся на ее вызов. И хотя он ни разу не произнес ни сло­ва в ее присутствии — а теперь и не произнесет бла­годаря хирургическому вмешательству, которому под­вергались слуги ее семьи, — она всегда узнавала о присутствии своего телохранителя по беспокойной дрожи мнемопера, реагировавшего на жесткий холод его мыслей.

Петронелла развернулась в своем глубоком и мяг­ком кресле.

— Открыто, — произнесла она.

Дверь плавно отворилась, и она позволила себе немного помедлить, прежде чем разрешить Маггарду появиться в комнате.

— Я позволяю тебе войти, — наконец сказала Пет­ронелла, глядя на сурового двадцатилетнего мужчи­ну, замершего на пороге расписанных фресками по­коев, сияющих пурпуром и позолотой.

Маггард вошел в помещение. Каждое его движе­ние было точно рассчитанным, а тело напряжено.

Не успела дверь за ним закрыться, как Маггард, от­ступив в сторону, быстрым взглядом окинул сводчатый резной потолок и прилегающие помещения в поисках малейшей угрозы. Одной рукой он сжимал гладкую рукоятку пистолета, а вторую не спускал с эфеса кирлианской рапиры с золоченым лезвием. На темной коже об­наженных рук можно было заметить светлые линии — тонкие шрамы после операций для усиления мускула­туры; точно такие же штрихи виднелись и вокруг глаз, поскольку хирурги, служившие ее роду, заменили их до­рогими биометрическими элементами, чтобы Маггард мог лучше защищать наследницу Дома Карпинус.

Одетый в латы из гибких золотых полос и сереб­ряную кольчугу, Маггард кивнул с самым серьезным видом, молчаливо подтверждая отсутствие какой бы то ни было угрозы, хотя Петронелла и сама об этом знала еще до его старательного осмотра. Однако в случае каких-то непредвиденных сложностей для Петронеллы жить телохранителю оставалось бы не­долго, так что она могла понять его усердие.

— Где Бабетта? — спросила Петронелла.

Она вернула письмо Сигиллайта обратно в альбом и взяла с подставки мнемоперо. Поставив золоченый кончик на поверхность блокнота, Петронелла очисти­ла мозг, чтобы дать возможность телохранителю вы­разить слова, на что его горло уже не было способно. Прочитав сообщение, она нахмурилась.

— Можно подумать, ей больше нечем заняться, как только спать, — сказала она. — Разбуди ее. Мне предстоит встреча с самым могущественным героем Великого Крестового Похода, и я не хочу выглядеть так, словно только что вернулась с дурацкой вече­ринки на Терре. Позови ее, и пусть принесет бархат­ное платье, малиновое, с высоким воротником. Я жду ее через пять минут.

Маггард кивнул и поспешно выскочил за дверь, но не раньше, чем она ощутила его волнение через кончик пера, дернувшегося в руке. На светящейся поверхности блокнота остался обрывок непроизволь­ной мысли.

"...ая стерва..."

На одном из древних наречий Терры его имя озна­чало "День гнева", и Иона Арукен понимал, что ма­шина заслуженно получила это имя. Похожий на древнее божество из давно забытых времен, "Диес ире" высился перед ним, словно громадный мону­мент войне и разрушению, и гордо взирал на суетя­щихся внизу рабочих, как на своих преданных почи­тателей.

Титан класса "Императора" представлял собой высшее достижение опыта и знаний механикумов, кульминацию развивавшейся долгие тысячелетия военной технологии. Он не имел другого предназна­чения, кроме как разрушать, и был снабжен практи­чески всеми орудиями убийства, известными человечеству. Бронированный колосс высотой сорок три метра стоял на крепких, подобных бастионам ногах, , каждая из которых могла вместить целую роту сол­дат вместе со всеми вспомогательными подразделе­ниями.

Иона посмотрел на длинное черно-золотое знамя с вышитым черепом — эмблемой Легио Мортис, сви­савшее между ног титана, словно набедренная повяз­ка какого-то грозного дикаря. К гордому знамени в память о славных победах были прикреплены бесчис­ленные развевающиеся ленты, и к концу Великого Похода их станет намного больше.

С потолка ангара к бронированному торсу титана тя­нулись толстые гофрированные кабели; энергия укрощенной звезды перекачивалась по ним в мощный плаз­менный реактор.

На адамантиевом корпусе после битвы с мегарахнидами еще оставались вмятины и царапины, и техноадепты поспешно исправляли все повреждения.

Колосс представлял собой величественное и по­трясающее зрелище, но даже оно не могло заглушить головную боль и урчание в животе Ионы после из­лишнего количества выпитого накануне амасека.

Огромные подъемники, скользящие по кран-бал­кам, доставляли в орудийные отсеки титана ящики со снарядами и связки длинных тупоносых ракет. Каж­дый из пулеметов был размером с танк; многостволь­ные турельные орудия, дальнобойные гаубицы и чу­довищная плазменная пушка могли стереть с лица земли целый город. Иона Арукен шел к титану, глядя, как команда артиллеристов готовит оружие, и испы­тывая знакомые гордость и волнение. Боевой титан излучал грубую мужскую силу, и при этой мысли Иона не мог удержаться от улыбки.

Ему пришлось поспешно отпрыгнуть, чтобы не попасть под колеса транспорта, груженного болтер-ными снарядами "Вулкан", который на большой ско­рости лавировал среди наземного персонала и подсобных рабочих. Машина с визгом остановилась, и тотчас появилась голова водителя.

— Смотри, куда прешь, идиот! — злобно прокри­чал он Ионе. — Если ты из команды титана, это еще не значит, что можно слоняться вокруг да около...

Внезапно водитель увидел золотые звездочки и эмблему с крылатым черепом на плече форменной куртки Ионы, говорящие о том, что перед ним моде­ратор "Диес ире", и ругань застряла у него в горле.

— Виноват, — улыбнулся Иона. — Я тебя не заме­тил, немного рассеян с похмелья. Но, черт подери, ничему ты носишься на такой скорости?! Ты меня чуть не убил!

— Вы неожиданно появились перед машиной, сэр, - выдавил водитель, глядя куда-то поверх плеча Ионы.

— Разве? Ну... в следующий раз будь повнима­тельнее, — посоветовал Иона, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Разуй глаза, — тихо прошипел водитель, снова заводя мотор.

— Осторожность тебе не помешает! — крикнул ему вслед Иона, представляя себе все те красочные эпитеты, которыми водитель в разговоре со своими приятелями из наземной бригады наградит "этих чер­товых парней с титана".

Иона продолжил путь. Ангар длиной два с лиш­ним километра показался ему довольно тесным, а за­пахи машинного масла, смазки и пота ни на йоту не облегчали похмелья.

Весь парк титанов Легио Мортис находился в бое­вой готовности: быстрые, средней мощности "Рейве­ры", поворотливые "Псы войны", могучие "Повели­тели битв", а также более новые титаны класса "Ноч­ная тьма", но ни один из них не мог сравниться с устрашающим великолепием титана класса "Импера­тор". "Диес ире" превосходил их все по размерам, мощности и величию, и Иона знал, что во всей Га­лактике не найдется сил, способных остановить эту потрясающую военную машину.

У подножия широченной ступни титана Иона по­правил воротник и одернул форменную облегающую куртку. Он даже пригладил длинные, до плеч, черные волосы, пытаясь хотя бы отчасти избавиться от сле­дов бурно проведенной ночи. Он уже заметил худо­щавую фигуру Титуса Кассара, своего товарища, тоже модератора, который работал на контрольном тер­минале. Иона не имел ни малейшего желания выслу­шивать от него очередную лекцию о девяноста девя­ти добродетелях Императора. По его мнению, акку­ратный внешний вид был одной из самых важных.

— Доброе утро, Титус, — произнес он самым жиз­нерадостным тоном.

Кассар от неожиданности вздрогнул и поспеш­но спрятал потрепанную брошюру под кипу сводок о готовности различных систем.

— Ты опоздал, — быстро оправившись, заметил он. — Рабочий день начался час назад, а пунктуаль­ность — отличительное качество добропорядочного че­ловека.

— Ой, Титус, не начинай все сначала, — протянул Иона и, изловчившись, вытащил из стопки бумаг брошюру, так торопливо убранную Кассаром.

Тот попытался ее отобрать, но Джонах оказался проворнее и помахал книжечкой.

— Если принцепс Турнет застанет тебя за подоб­ным чтивом, ты превратишься в оружейного сервитора даже раньше, чем узнаешь, кто тебя ударил.

— Джонах, отдай, пожалуйста.

— Я не в настроении выслушивать еще одну про­поведь из книжонки Божественного Откровения.

— Ладно, я ее уберу, только отдай, хорошо?

Иона протянул бумажную брошюру Кассару, и тот быстро спрятал ее в карман форменной куртки. Иона потер виски костяшками пальцев.

— Ну ладно, а что за суматоха? Неужели на­ша подружка еще не готова к предпусковым испыта­ниям?

— Иона, я тебя прошу, перестань говорить о ма­шине как о женщине. Это похоже на языческое очело­вечивание, — взмолился Кассар. — Титан — это военная машина, и ничего больше; сталь, адамантий и плазма, которую контролируют существа из плоти и крови.

— Как ты можешь такое говорить?! — воскликнул Арукен, неспешно шагая к покрытой стальными плас­тинами ноге и поднимаясь по ступенькам, ведущим к овальному люку. Он похлопал ладонью по толстому слою металла. — Это определенно она, Титус. Посмот­ри на ее стройные ножки, на плавный изгиб бедер, и разне она не несет нас внутри подобно матери, защи­щающей нерожденное дитя?

— Из насмешек прорастают семена нечестиво­сти, — без тени иронии заявил Кассар. — Я не хочу этого слышать.

— Да ну, Титус, — продолжал Арукен, оседлав любимого конька. — Разве ты сам так не считаешь, когда сидишь внутри? Разве ты не слышишь сту­ка сердца в шуме ее реактора, не ощущаешь ярости в реве пушек?

Кассар раздраженно отвернулся к контрольной па­нели.

— Нет, ничего подобного. И я не желаю больше слушать твои глупости. Мы и так опаздываем с пред­пусковыми проверками. Если не подготовимся вовре­мя, принцепс Турнет сдерет с нас шкуру и приколотит к корпусу.

— А где сейчас принцепс? — неожиданно серьез­но спросил Иона.

— На Военном Совете, — ответил Кассар.

Арукен кивнул, спустился со ступенек, подошел вплотную к Кассару и отпустил последнюю кол­кость:

— Если тебе не выпало шанса насладиться жен­щиной, это еще не значит, что я не прав.

Кассар метнул на него уничтожающий взгляд.

— Хватит. Военный Совет скоро закончится, и я не хочу, чтобы говорили, будто Легио Мортис не го­тов выполнить приказ Императора.

— Ты хотел сказать, приказ Хоруса, — поправил его Иона.

— Друг мой, мы уже не раз об этом говорили, — сказал Кассар. — Власть Хоруса исходит от Импера­тора. Не стоит об этом забывать.

— Наверно, это происходит потому, что прошло много мрачных и кровавых дней с тех пор, как мы сра­жались бок о бок с Императором, как ты считаешь? Но разве Хорус не участвует с нами в каждом сражении?

— Так оно и есть, и потому я готов следовать за ним до самой последней звезды, — согласился Кас­сар. — Но даже Воитель должен держать ответ перед Богом-Императором.

При этих словах несколько рабочих подняли головы.

— Бог-Император? — прошептал Иона, наклоня­ясь к самому уху товарища. — Слушай, Титус, пере­стань молоть чепуху о божественности Императора.

Когда-нибудь ты скажешь это не тому человеку, и твой череп разлетится на куски. Кроме того, сам Им­ператор говорит, что он не бог.

— Только истинные божества отрицают свою бо­жественность, — процитировал Кассар недавно спря­танную брошюру.

Иона примирительно поднял руки.

—Л адно, Титус, как знаешь, только не говори, что я тебя не предупреждал.

— Правым не пристало опасаться нечестивцев, и...

— Избавь меня от очередной лекции по этике, вздохнул Иона.

Он отвернулся и посмотрел на марширующий по ангару отряд имперской армии. За плечами солдат на брезентовых ремнях висели лазерные ружья.

— Известно что-нибудь о наших противниках на той скале? - спросил Иона, меняя тему разговора. — Надеюсь, это будут зеленокожие. Мы еще не отпла­тили им за гибель "Вулкас Тора" - на Улланоре. Как ты считаешь, это они?

Кассар пожал плечами:

— Я не знаю, Иона. Какая разница? Мы сражаем­ся с теми, с кем приказано сражаться.

— Я просто хотел бы знать.

— Узнаешь, когда вернется принцепс Турнет,— сказал Кассар. — И кстати говоря, не мог бы ты долж­ ным образом приготовить командную палубу к его возвращению?

Иона кивнул. Он знал, что его товарищ-посредник прав, и хватит тратить время попусту.

Старший принцепс Эсау Турнет вполне заслужен­но пользовался репутацией беспощадного и внушаю­щего страх командира, и "Днем гнева" он управлял железной рукой. Командам других титанов позволя­лись некоторые вольности, но для своего экипажа Турист не допускал никаких поблажек.

— Ты прав, Титус. Я виноват.

— Не будь виноватым, — сказал Кассар, показы­ вая па лестницу, ведущую в недра титана. — Лучше будь готовым.

Иона быстро отсалютовал Кассару и помчался вверх, перепрыгивая через несколько ступенек. Пару раз ему пришлось проталкиваться сквозь толпу под­нимающихся на борт солдат. Люди ворчали, но, уви­дев форму и сообразив, что скоро от него будет все­цело зависеть их жизнь, солдаты быстро прятали раздражение.

Перед тем как войти в титана, Иона остановился на секунду, чтобы еще раз полюбоваться гигантом. Задрав подбородок, он окинул взглядом колосса, затем сделал глубокий вдох и шагнул в дверь, над ко­торой красовались изображения орла и молнии.

В строгой прохладе нижних отсеков титана, зали­тых красноватым светом, Иона передвигался с уве­ренностью, приобретенной за годы изучения каждого болта и гайки, соединяющих "Диес ире" в одно це­лое. В титане не было пи единого уголка, неизвест­ного Ионе; все проходы, все закоулки, все секреты, таящиеся в недрах "подружки", были ему известны. Ни Титус, ни даже принцепс Турнет не знали "Диес ире" лучше, чем его знал модератор Иона.

В конце узкого коридора он приблизился к мас­сивной железной двери, охраняемой двумя солдатами в начищенных латах и серебряных кольчугах. Каждый из них носил на лице маску в виде черепа — эмблемы Легиона — и был вооружен короткой дубинкой-шокером и особым шок-пистолетом в поясной кобуре. Ча­совые, завидев его, насторожились, но вскоре узнали и немного расслабились.

Иона коротко кивнул, приветствуя солдат.

— Модератор, иду с нижнего уровня на средний.

Ближайший солдат кивнул и показал на темную гладкую панель у самой двери, а второй вытащил из кобуры пистолет. Конец его дула немного расширял­ся, и были видны два серебристых стальных шипа, между которыми угрожающе посверкивали искры го­лубого огня. При активации оружие выпускало длин­ные дуги мощного разряда, и они прошивали тело человека подобно молнии, но не давали рикошетов, слишком опасных в тесном внутреннем пространстве титана.

Иона прижал ладонь к сенсорной панели и подо­ждал, пока желтый луч не пробежит по всей ее по­верхности. Вскоре над дверью загорелся зеленый сигнал, и один из солдат повернул колесо механизма, отпиравшего дверь.

— Спасибо, — поблагодарил Иона часовых и оказался перед одной из винтовых лестниц в ногах ти­тана.

Узкие решетчатые металлические ступеньки вели наверх меж пульсирующих силовых кабелей, окру­женных мерцающим энергетическим полем, но Иона, слишком озабоченный урчанием в своем желудке, не обращал на них внимания и продолжал свой путь. Сделав несколько витков на следующий уровень, он остановился, чтобы перевести дух и вытереть пот со лба.

Чем выше он поднимался, тем прохладнее ста­новился воздух благодаря мощным рециркуляторам, охлаждавшим плазменный реактор. На среднем уров­не одетые в накидки с капюшонами механикумы скло­нились над мерцающими контрольными табло, на ко­торых отражался уровень загрузки плазмы в реактор. Члены экипажа, встречая Иону в тесных переходах, приветствовали его салютом. В команде "Диес ире" трудились отличные ребята, по-другому и быть не могло, ведь иначе принцепс Турнет не взял бы их на борт. Все претенденты проходили строжайший отбор, при котором учитывались не только профессиональ­ные, но и личные качества.

Наконец Иона добрался до отсека посредников в самом сердце титана и вставил свой идентификатор в щель у двери.

— Модератор Иона Арукен, — произнес он.

Механический замок негромко щелкнул, и дверь, тихонько зазвенев, скользнула в сторону. За ней от­крылся ярко освещенный зал с металлическими сте­нами и полудюжиной отверстий, расположенных да­же на потолке.

Иона прошел в самый центр зала и остановился.

— Капитанский мостик, модератор Иона Арукен, — отчетливо произнес он.

Пол под ним замерцал и покрылся рябью, затем под ногами образовался совершенно круглый диск зеркально-гладкого металла и приподнял Иону. Диск вместе с модератором продолжал подниматься в воз­дух, пока не прошел сквозь отверстие в потолке и не оказался в транспортной шахте, ведущей к голове ти­тана. Стены шахты засияли своим собственным внут­ренним светом, и Иона едва успел подавить зевок, как серебристый диск остановился на командной па­лубе.

В просторном помещении капитанского мостика с обеих сторон проходили неширокие углубления, где размещались техноадепты и сервиторы, следив­шие за самыми основными функциями гигантской машины.

— Как сегодня идут дела? — спросил Иона, ни к кому не обращаясь. — Готовы еще раз совершить по­лет на небеса?

Как обычно, ему никто не ответил, и Иона, с улыбкой покачав головой, прошел в переднюю часть мостика, чувствуя, как его похмелье отступает при одной мысли о скором слиянии с системой машины. На возвышении, перед зеленовато мерцающим обзор­ным экраном стояло три мягких кресла; от подлокот­ников и изголовий каждого из них тянулись связки множества проводов.

Иона протиснулся мимо центрального кресла, предназначенного для принцепса Турнета, и опустил­ся на правое, удобно устроившись в углублении, про­давленном в скрипящей коже за долгие годы.

— Адепты, — обратился он к служащим, — подсо­едините меня.

Механикумы в красных накидках подошли к нему с обеих сторон и медленно, в точности повторяя дви­жения друг друга, надели на его руки перчатки из тон­кого сетчатого материала. Внутренняя поверхность перчаток настолько тесно прилегала к его коже, что воспринимала малейшие сигналы нервных окончаний. Еще один адепт опустил на голову Ионы серебристую решетку энцефалографических сенсоров, и прикосно-ншие холодного металла к коже показалось удиви­тельно приятным.

— Сиди спокойно, модератор, — произнес адепт ровным и безжизненным голосом. — Ленточные крис­таллы готовы к погружению в мозг. Иона услышал, как с легким шипением вышли из подголовника захваты, а боковым зрением заметил вы­ступающие из них тонкие ниточки металла Серебри­стые тоненькие змейки скользнули по щекам к глазам, и он мысленно подготовился к короткому импульсу боли. И вот он уже видел их прямо перед собой: неизме­римо тонкие, не толще человеческого волоса, серебря­ные проводки, способные, однако, передать огромное количество информации.

Зажимы плотно обхватили его голову, а сереб­ряные проводки опустились, прошли сквозь уголки глаз и дальше по оптическим нервам, где внедрились непосредственно в кору головного мозга. От леденя­щего болезненного укола при проникновении датчи­ков в мозг Иона невольно застонал, но тотчас рассла­бился, ощущая, как тело титана становится его соб­ственным. Информация хлынула мощным потоком: ленточные кристаллы, проникшие в мозг, посылали ее в те его части, которые не использовались в обыч­ной жизни, и это позволило модератору ощущать каждую часть гигантской машины продолжением собственного тела.

Спустя доли микросекунд в спящих до сих пор глубинах подсознания уже шла проверка готовности к активным действиям, в глазные яблоки изнутри по­ступали телеметрические данные о готовности ору­жия, уровне топлива и множество других сведений, позволяющих человеку управлять таким прекрасным и могучим титаном.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил адепт.

Иона рассмеялся.

— Чувствовать себя королем превосходно, — отве­тил он.

Уже с появлением первых лучей света на темном небе Акшаб знала, что в ее мир вторглась сама исто­рия. Похожей на птичью лапу, рукой она крепко сжа­ла висящие на шее амулеты. Грядущего рассвета че­ловечество никогда не сможет забыть; он предвещает день, когда сами боги выйдут из мифов и легенд, чтобы из крови и огня выковать будущее.

Она ждала этот день с тех пор, как небесные воины возвестили о предназначенной ей священной миссии; тогда она была всего лишь маленьким ребенком на ру­ках матери.

Огромный красный шар солнца поднялся на севе­ре, и сухой горячий ветер принес резкий запах горь­ких цветов с могил давно умерших императоров, по­коившихся в долине.

Высоко в горах стояла она и смотрела, как разго­рается этот день, а когда искорки света прочертили яркие линии из облаков к земле, слезы восторга по­явились в черных миндалевидных глазах и стекли по морщинистым щекам.

Далеко внизу по зеленеющей саванне двигались большие стада рогатых животных, торопившихся до­браться до водопоя, пока день не стал слишком жарким для переходов и быстрые хищники с острыми клыками не покинули свои логова в скалах. Стаи ши­рококрылых птиц поднялись над самыми высокими вершинами гор, и по мере того, как день становился старше, их резкие хриплые крики становились все мелодичнее.

Бесчисленное множество живых существ продол­жали свою обычную жизнь, не ведая, что грядущие события перевернут не только этот ничем не примет­ный мир, но и всю Галактику.

Лишь она одна в полной мере понимала значение этого дня.

Первая группа десантных капсул приземлилась у подножия центрального горного массива в 16:04 по всемирному времени. Реактивные струи завывающих двигателей при входе в нижние плотные слои атмо­сферы превратились в огненные столбы. За капсула­ми последовали штурмкатера: словно стая грациозных хищных птиц опустилась на беззащитную жертву.

Почерневшие и обожженные при входе в атмосфе­ру десантные капсулы, приземляясь, взметнули тучи пыли, их широкие скаты с шипением раскрылись и опустились на землю.

Три сотни воинов в боевой броне быстро высади­лись из десантных капсул и рассыпались по .честно­сти. Соединившись с другими отрядами, они замкну­ли круг и образовали цепь вокруг неприметного клоч­ка земли. Штурмкатера барражировали на небольшой высоте, рисуя замысловатые петли, словно предосте­регая от приближения к этой точке.

По какому-то невидимому сигналу штурмкатера прекратили кружить над землей и взмыли в небо, где показался угловатый силуэт "Громового ястреба". Его корпус тоже почернел, а за кормой тянулись бело-голубые инверсионные следы. Большие катера окружи­ли маленькое судно, словно стая наседок, оберегаю­щая единственного цыпленка. Они проводили его до самой земли, где "Громовой ястреб", подняв еще одно облако красноватой пыли, благополучно приземлился.

Штурмкатера снова вернулись к патрулированию, а из "Громового ястреба" со скрежетом выполз на­клонный пандус, и сжатый воздух с шипением вырвал­ся на свободу. По широкому трапу спустились десять воинов в увенчанных гребнями шлемах и сверкающих доспехах Сынов Хоруса. За их могучими плечами раз­вевались разноцветные плащи.

Каждый из воинов прижимал к груди золоченый болтер и внимательно оглядывался по сторонам, слов­но ожидал нападения.

Следом за ними появился живой бог в сверкающих золотом и океанской зеленью доспехах, в плаще цар­ственного пурпурного цвета, благородными складка­ми ниспадающего с плеч. С нагрудника доспехов на мир взирало одинокое алое око, а на высоком челе бо­га лежал лавровый венок.

— Давин, — вздохнул Хорус. — Я и не думал, что снова увижу это место.