Франция. Прованс от А до Z

ВВЕДЕНИЕ

Я в стране хлеба, вина, масла, солнца.
Чего еще может просить человек от неба?
Томас Джефферсон
Экс-ан-Прованс, 27 марта 1787 года

Бесполезно пытаться втиснуть Прованс в одну книжку.
Слишком долгая история. Слишком много материала. Тысячи лет живут здесь люди; церквей и замков, городов и деревень хватит не на одну энциклопедию. Армия живших здесь или вышедших отсюда знаменитостей включает Петрарку, Нострадамуса, маршала Тюренна, маркиза де Сада. А художники, поэты, пи сатели? Винсент Ван Гог, Поль Сезанн, Фредерик Мистраль, Марсель Паньоль, Альфонс Доде, Жан Жионо... Легенды и мифы, горы и виноградники, трюфели и дыни, святые и бестии... С чего начать? Что включить? Чем пренебречь?
С этими проблемами сталкивается чуть ли не каждый пишущий, и лучшим решением оказывается специализация. Один ограничивается церковной ар хитектурой, другой сосредоточивается на влиянии римлян или на воздействии рыбного супа с чесноком на развитие культуры — множество тем может при влечь внимание дотошных исследователей. Каждый из них создает интересный, весомый опус, имеющий подчас серьезное научное значение. Я не пытался подражать этим авторам, вероятно, потому, что сам я не ученый. Вместо этого я собрал пеструю бессистемную коллекцию фактов и фактиков, следуя собственному любопытству, личным слабостям. Такой подход кому-то покажется кавалерийским наскоком, однако определенные правила я все же старался соблюдать, какой-то видимости порядка придерживался. По возможности я старался избегать описания наиболее прославленных ландшафтов, памятников архитектуры и истории. Не касался акведука Пон-дю-Гар, римского амфитеатра в Арле, аббатства Сенанк, папского дворца в Авиньоне и множества других многократно описанных чудес, достойных всяческого восхищения. По той же причине не затрагивал я и Камарг, уникальную болотистую местность в устье Роны, не упоминал и береговой Каланк к востоку от Марселя.
Выбор тем определялся набором простых вопросов: интересно ли мне? забавно ли? не слишком ли общеизвестно? Легкомысленной пташкой я порхал с ветки на ветку, от одного вопроса к другому, от предмета к предмету, сорокой схватывал все, что мне казалось блестящим, замысловатым, все, что вызывало мое внимание. Такой метод оправдывает разнотемье книги, включающей настолько несхожие темы, как кулинарный рецепт и общение с городским палачом.
В ходе работы мне часто напоминали о любви провансальцев к анекдоту, к преувеличению, к экскурсу в невероятное. Я без всяких раздумий и угрызений совести записывал самые невероятные истории. В конце концов, искажение истины в нашу эпоху — самое обычное дело, особенно если поинтересоваться тем, что нам вещают политики. К тому же если я и грешу против истины, то делаю это с благородным намерением вызвать у читателя улыбку С тем же умыслом я никогда не проверял информацию, сообщаемую мне экспертами, разного рода знатоками. А кто в Провансе не знаток чего угодно? И все спецы, почти без исключения, рады поделиться накопленной ими мудростью, не щадя своего времени. Проблема может возникнуть, если вы обратитесь с одним и тем же вопросом к двум и более экспертам. Когда начать сбор маслин? Как охранять дом от скорпионов? Становятся ли зимы в Провансе теплее? От всех ли болезней излечивает пастис? Не было случая, когда получаемые мною от разных знатоков ответы совпадали. Но вы бы послушали, с какой убежденностью делились они со мною своим мнением! Со своей стороны признаю, что из двух вариантов я всегда предпочитал верить наименее вероятному.
Из всех этих ценителей один заслуживает, чтобы я упомянул здесь его имя, несмотря на то что оно еще не раз появится на страницах этой книги. Это почетный профессор мсье Фаригуль. Устранившись ныне от тягот академической жизни, он занимается просветительской деятельностью, учит жизни отсталых иностранцев, и я его любимый ученик. Не исключено даже, что я его единственный учащийся. Занятия проводятся в местном кафе, спектр изучаемого материала необычайно широк, так как нет на свете вопроса, в котором мсье Фаригуль оказался бы несведущ. Он просвещал меня относительно устройства гнезд шершней, амурной жизни Наполеона, использования ослиного навоза в качестве удобрения, поэзии Мистраля, существенных различий между французским и англосаксонским характерами, авиньонского периода папства. Не было случая, когда бы он смутился, сослался на некомпетентность. Надо отметить, что мсье Фаригуль не просто отвечает на вопрос, но и живо проявляет свое личное (следовательно, верное) отношение к любой теме. Таким образом, я в особенном долгу перед ним в качестве моей доброй музы, который и признаю здесь с величайшим удовольствием.

О некоторой ненадежности географии

Очень многие путешественники и картографы, начиная со времен Римской империи, совершенно точно представляли себе, где находится Прованс. Беда в том, что эти представления иногда существенно не совпадали, различаясь порой на сотни километров. Слышал я, к примеру, что Provence commence a Valence, то есть Прованс начинается в Балансе, несколько севернее, в регионе Рона-Альпы. Недавно я случайно позволил себе высказать это мнение в присутствии своего мудрого наставника мсье Фаригуля, тут же заявившего, что я несу ахинею. По мнению мсье Фаригуля, можно слегка исказить истину и условно включить в Прованс Нион ради его превосходных маслин, но далее на север — ни сантиметра. Столь же решительно мсье Фаригуль отстаивал западную границу Прованса — Ним и восточную — Систерон.
Известно, что границы в течение столетий вытягивались и сжимались, выгибались в ту или иную сторону. Наименования тоже изменялись, появлялись и исчезали. Не так давно, например, Нижние Альпы получили повышение и стали Альпами Верхнего Прованса. А кто с уверенностью скажет в наши дни, где начинается и заканчивается графство Конта-Венессен? Не будет преувеличением сказать, что вся область вот уже многие годы оскорбляет присущую французам склонность к аккуратности, порядку и логике.
Естественно, такой средневековой неразберихе не место в современном мире. Что-то следовало пред принять, и облеченные доверием общества офици альные лица, проявив государственную мудрость и прозорливость, решили объединить несколько депар таментов Юго-Восточной Франции в новое террито риальное образование, сулившее всем, в нем прожи вавшим, светлое будущее. Конечно, новорожденное детище нуждалось в имени, а кто способен изобрести для него лучшее имя, как не несколько туманная ин станция, ответственная за образование акронимов, уже создавшая такие шедевры творческой мысли, как СИКАС, КРЕФАК, СЕПАБА, КРИКА... - аж дух за хватывает. Гляньте в воклюзский телефонный спра вочник, и не такое еще обнаружите/Десятки, сотни и тысячи.
Призвали соответствующего господина министра. Министр наморщил лоб, вспомнил алфавит, поднатужился — и выдал. ПАКА, что означает регион Прованс — Альпы — Кот-д'Азюр, от Арля на западе до границы с Италией на востоке. Корректное, аккуратное, чистое административное образование. Все вздохнули с облегчением. Наконец-то определилось место этой земли под сияющим чиновным солнцем.
Определилось ли? По-прежнему туристы, приехавшие в Сен-Тропе, в Ниццу, даже в отдаленный Ментон, шлют домой открытки с восторженными описаниями своего отдыха в Провансе, журналисты из разных стран, бросив взгляд на лавандовые поля в холмах под Каннами, славят прелесть провансальского пейзажа, рыбная трапеза в Антибах провозглашается в меню как истинно прованский bouillabaisse — буйабес — рыбный суп с чесноком и пряностями, популярный по всему югу Франции. А в словаре агентов по недвижимости, личностей неудержимо творческих, отличающихся богатейшей фантазией, любой сельский каменный дом с черепичной кровлей, будь он хоть на въезде в Монте-Карло, непременно обозначается провансальским mas — сельский дом или хутор на юге Франции. Иными словами, «Прованс», «прованский», «провансальский» гуляют там, где Провансом уже и не пахнет.
Так где же все-таки находится Прованс, где пролегают его границы? Карты говорят разное. Мнения не совпадают. Я же, естественно, согласен с географией мсье Фаригуля, каковую и отразил в составленной мною самим карте. В этой книге Прованс охватывает территорию трех департаментов: Буш-дю-Рон, Альп-де-От-Прованс и Воклюз. Не удивлюсь, если многие найдут такой подход чистейшей воды волюнтаризмом. Более того, даже и на страницах этой книги можно найти повод уличить автора в непоследовательности. Приношу свои извинения, в качестве которых могу предложить чисто провансальский жест — пожатие плеч.

Accent
Акцент

Широко распространено ни на чем не основанное убеждение, что в Провансе говорят по-французски. Да, действительно здешнее наречие напоминает французский язык, и впрямь местная письменность почти идентична французской. Но озвучь строки, написанные на странице, и прованский французский окажется уже чем-то иным. Будь слова съедобными, прованский диалект подавали бы как нечто густое, пряное, хорошо протушенное на медленном огне специфического, в нос, акцента, civet, рагу из зайца, дичи, а то и daube, тушеная говядина.
Перед переездом в Прованс я, дабы оживить свой французский, изрядно оскудевший со времен школьной юности, накупил кучу кассет учебного курса Бер-лица. Каждый вечер я блаженствовал, внимая сочным, медоточивым интонациям дамы из Тура — я не сомневался, что она из Тура, ибо где-то слышал, что жители Тура владеют самым утонченным, самым совершенным французским языком. Каждое утро, бреясь перед зеркалом, я стремился повторить то, что так легко получалось у дамы из Тура, вытягивал трубочкой свои заскорузлые англосаксонские губы, пытаясь воспроизвести что-то похожее на галльское «и», пытался изображать всухую полоскание горла, чтобы получить журчащее галльское «г-г-г». Казалось, я добился значительного прогресса. Убежденный в весомости своих лингвистических достижений, я покинул Англию и отправился на юг.
Похоже, что в Провансе никто не слышал моей леди из Тура. Ни слова, ни звука, похожего на ее столь убедительный мягкий говор, я в Провансе не воспринял. Главное же — невообразимая скорострельность прованского словесного потока напрочь сокрушала мою надежду уловить хоть какой-то смысл в услышанном мною. Первые месяцы в голове моей не умолкал гул, как в пустой бочке, в которую тарабанит крупный град, и по меньшей мере год я не выпускал из рук словаря, не в состоянии поддерживать сколько-нибудь связную беседу. Словарь в моей руке выполнял функцию белой тросточки в руке слепого, призывая окружающих к пониманию и снисхождению.
Прошло уже много лет, но и по сей день случается, что слова, фразы и целые тирады проскальзывают сквозь мое восприятие туманными призраками, не оставляя следа. Я заметил, что сельский акцент вроде бы несколько гуще, а может быть гище, нежели характерный для бастионов городской цивилизации вроде Экса или Авиньона. Но, попав в Марсель, забудь и про город, и про деревню. Там уже речь не об акценте, а о, как минимум, субъязыке. Как бы реагировала моя анонимная дама из Тура, если бы ей предложили pasta-ga, направили в ближайший pissadou, предостерегли от услуг massacan, обвинили в теш, что она raspi пригласили бы на baletti или поразились бы ее восхитительной сгоШё? Подозреваю, что она, подобно мне, нашла бы все это в высшей степени загадочным, даже сотое.
Даю перевод:
pastaga = пастис
pissadou = туалет
massacan = халтурщик, безрукий мастер
raspi = скряга, сквалыга
baletti = непродолжительный танец, а также bal
populaire = народное гулянье croille = наглость, нахальство сотас = в высшей степени экстраординарно.

Аil
Чеснок

Бытует такое выражение: «Прованс натерт чесноком». Чем бы вы его ни считали, божественным ли клубнем, le divin bulbe, концентратом зловония, панацеей бедняков — в Провансе от чеснока никуда не денешься. Он в супах, соусах, салатах, рыбе, мясе, макаронах, хлебе... На случай, если вам покажется, что чеснока все же маловато, возьмите на вооружение старую прованскую привычку: носите с собой в кармане головку чеснока. Вы всегда можете очистить зубок, зажать его большим и указательным пальцами правой руки, в левую взять вилку, упереть ее зубцами в тарелку и использовать в качестве терки, измельчить с ее помощью очищенный вами зубок в ароматную массу для придания пище желаемой пряности.
Вникая в историю чеснока и изучая его влияние на цивилизацию, не всегда отличишь правду от вы мысла. Говорят, к примеру, что строители древнееги петских пирамид объявили забастовку из-за несвое временного подвоза чеснока на стройплощадку. Об этом сообщают несколько источников. Может быть, все так и было, кто знает.
С другой стороны, говорят, что чеснок — верное средство против вампиров. Необходимо постоянно иметь при себе головку чеснока, смазывать чесноком оконные рамы, дверные ручки и пол вокруг вашего ночного ложа. Может, это и не совсем так.
Некоторое недоверие внушают также заверения, что чеснок нейтрализует яд змей и насекомых, излечивает проказу, астму, коклюш, предохраняет от холеры и дурного глаза — последнее в рифму: «Bon ail соntre mauvais oeih».
В истории чесночной медицины, во всяком случае в Провансе, весьма популярна легенда о четырех ворах. Дело якобы происходило в Марселе в 1726 году, когда жители сотнями умирали от чумы. Эти четыре вора (в наши дни их функции выполняют юристы страховых компаний) залезали в опустевшие дома умерших и похищали все наиболее ценное. Постепенно они обнаглели, притупили бдительность, их поймали и призвали к ответу. На их счастье, судья проявил любознательность. Он поинтересовался, каким образом им удавалось посещать дома, пораженные заразой, и оставаться невредимыми.
Воры почуяли свой шанс, началась торговля о смягчении наказания, и в конце концов они поделились своим секретом, выдали рецепт целебного эликсира, предохранявшего от всех недугов. В те времена этот эликсир оказался, должно быть, эквивалентом открытия пенициллина. Он сразу же получил название к vinaigre desquatre voleurs — уксус четырех воров. Состоит он из уксуса, абсента, розмарина, шалфея, мяты, а главное — чеснока. Абсента в наши дни не достать, но его роль неплохо выполнит пастис. Неудивительно, что марсельцы стали горячими поклонниками чеснока и остаются таковыми по сей день.
Не существует сомнений относительно иных, менее драматических здравоохранительных свойств чеснока. Чеснок антисептик, ингибитор активности бактерий, он богат витаминами В и С. Медики утверждают, что потребление чеснока уменьшает вероятность возникновения рака желудка, сердечно-сосудистых заболеваний; чеснок очищает кровк Увы, зато он эффективно загаживает дыхание. Чесночное амбре изо рта считается неприятным с незапамятных времен. Говорят, что французский король Генрих IV начинал утро, съедая натощак зубок чеснока. Современники Анри утверждали, что дыхание их монарха с двух десятков шагов сшибает с ног быка. Известно о нем также и то, что он пользовался популярностью среди современниц, что позволяет предположить у них иммунитет против чесночного запашка, приобретаемого скорее всего обильным собственным потреблением этого продукта сельского хозяйства.