В порядке вещей

Глава 1

Открытие

Надо сказать, что появление в городе Салона не было отмечено ни рекламной шумихой, ни возникновением сумятицы, ни достойным упоминания скандалом. Просто открылся магазинчик на семидесяти восьми квадратных метрах старого особняка на Маросейке. Вывеску над входом новые хозяева не меняли, только срезали часть пластика. Так и получилось нехитрое название заведения — Салон.

Много позже, когда в городе начали происходить странные, если не сказать, удивительные, события, некоторые осведомленные господа стали поговаривать, будто все это было подозрительно с самого начала: и вывеска, и продавцы, и сам товар. Да и место, поддакивали сплетникам другие, еще более информированные, было выбрано с умыслом, никак не иначе. Магазинчики-то здесь появляются, почитай, каждый месяц, а от рекламы пестрит в глазах. Да и кому придет в голову искать подвох там, где другие ищут что-то срочно необходимое, будь то органайзер, помада или тапочки?

К тому же начало этой истории совпало с первой настоящей оттепелью. Солнце объявилось внезапно: только что все вокруг спешили пробраться сквозь серое утро, и у каждого имелось надежное укрытие, чтобы переждать непогоду… Но где-то, кажется, щелкнуло, кто-то настроил яркость — и вдруг проявились ослепительные лужи, задумчивые кошки, черная обнаженная земля, немытые витрины… Все сразу. И особое весеннее настроение в мгновение ока превратило обычных прохожих в настоящих пилигримов. Они лавировали между почерневшими островками снега, так и норовя наступить в ручей или в лужу. А вода была повсюду, от нее никуда нельзя было деться. И город, словно флотилия кораблей, снявшихся с мели, поплыл. И ветер, обнаруживая вместо домов бригантины, хлопал перетяжками, надувал куртки, развевал волосы… В поисках парусов.

И каждый из захваченных солнцем врасплох прохожих двигался со своей скоростью, но — медленно. Вдумчиво. И ничего, кроме солнца, не замечал. Какие уж тут, скажите на милость, магазинчики, если все — весна, долгожданная и внезапная?

Первым в Салон забрел Сергей Владимирович Маеров. Зашел совсем не по-весеннему, а именно: не распахнул широко дверь, не позволил ни ветру, ни солнцу, ни гомону заглянуть внутрь. Пенсионер был, казалось, даже рад оказаться в сумрачной прохладной зале. Отдышался, будто после тяжелого марафона, осторожно протиснулся между нагромождением пыльной макулатуры. Едва не сшиб пустой аквариум с игрушечным якорем на дне. Огляделся и даже принюхался.

С каждой минутой заведение нравилось ему все меньше и меньше. Тем более, что вообще было непонятно, что здесь продают. Если бы не стеллажи, расставленные кое-как, то все это больше походило бы на самый разгар переезда, то есть ту стадию, когда все самое важное уже вывезли и теперь разбираются с остальным: выкидывать жалко, а брать с собой — ни к чему. Старый зонт, сломанные часы, фарфоровая корова с одним рогом, видавший виды рюкзак, пыльная шкатулка — весь этот бесполезный хлам, выброшенный за борт чужих жизней, зачем-то был выставлен в витринах странного магазина.

Как человек старой закалки, Сергей Владимирович не выносил бардака. Поэтому, едва разглядев антураж и впав в легкое раздражение, он сразу же решил уйти. Но тут у прилавка показался молодой парень с неподвижным лицом и быстрыми щелочками- глазами.
— Вы что-то хотели приобрести? — спросил он равнодушно.

Сергею Владимировичу тон узкоглазого не понравился. Таким тоном (он видел в кино) спрашивают случайных посетителей менеджеры дорогих бутиков. Мол, Вам это все равно не по карману.
— Нет, — отчеканил он, отчего-то сердясь и отыскивая глазами выход. — Здесь я никогда ничего не приобрету.

Что хуже всего, продавец нисколько не расстроился, и даже, наоборот, просветлел лицом. И, словно забыв о посетителе, вдруг разулся и озабоченно засунул руку в левый ботинок.

Нужно было срочно покидать неприятное место. Но Сергей Владимирович почему-то не ушел в тот же момент, а вместо этого грозно уставился на газетный комок, извлеченный продавцом из башмака. Проследив за взглядом пенсионера, парень пожал плечами и изрек, рассуждая скорее сам с собой, нежели с посетителем:

— Впрочем, едва ли вам что-то и нужно, — при этом он совершенно возмутительным образом отвернулся. Практически спиной. На которой, между прочим, был написано: «Добро пожаловать». То есть не на спине, разумеется, а на майке, которую тот носил задом наперед. Это пенсионер Маеров понял с запозданием на целый разговор, когда узкоглазый, прощаясь, развернулся-таки к нему лицом: на груди его значилось: «До свидания».

Но случилось это позднее, а пока Сергей Владимирович неожиданно для себя спросил с вызовом:
— И почему же вы решили, что мне ничего не нужно?
— А потому, что если б вы искали что-то действительно необходимое, например, хороший шампунь от перхоти, вы бы здесь время не тратили, а пошли прямиком в соответствующий магазин, не так ли?

Подобная постановка вопроса кого хочешь поставила бы в тупик, но только не господина Маерова.
— Значит, торгуете вы вещами плохими и бесполезными? — хитро прищурился пенсионер и почувствовал себя на коне.
— Ну, зачем же так... — узкоглазый аккуратно расправил клочок извлеченной газеты, и теперь зачем-то пристраивал его в рамочку, под стекло. — Вот взять этот самый гипотетический шампунь, такой, чтоб и волосы сделал гуще, и от перхоти избавил, и еще чего привнес... Теоретически нужная штука, спору нет. А на деле, как купите да проверите — никчемная, так?

Уже вдогонку сердито вышагивающему посетителю узкоглазый крикнул, словно извиняясь:
— Я все это к чему: ненужное — еще не значит бесполезное!
Но Маеров уже хлопнул дверью и теперь стоял на крыльце, отдуваясь.

— И где их только набирают, — возмущался Сергей Владимирович впоследствии при встрече с журналистом Александром Плавским. Впрочем, Маеров всегда возмущался, общаясь с представителями прессы.

Плавского же пенсионер и вовсе недолюбливал, считая, что для журналиста молодой человек слишком ленив и нерасторопен. Зато — сосед, а значит, всегда можно получить от него свежие новости, с пылу, так сказать, с жару. Да и пожаловаться лишний раз не мешает. Вот только разговаривать на лестничной клетке, держа мусорное ведро и щурясь на пыльный солнечный луч, как-то… неудобно, что ли. Сергей Владимирович досадливо крякнул:
— Никакой управы на хамов. Все молодые, наглые… Это я не про вас, конечно, вы — интеллектуал… А эти — лишь бы надерзить. Одно радует: при нынешней конкуренции с такими продавцами они долго не продержатся...
— Чем хоть торгуют? — прогудел флегматичный Александр. Он уже в третий раз посмотрел на часы.
— Да, похоже, шампуни какие-то необыкновенные, то-се...

Плавского бестолковые магазинчики не интересовали. И хотя обладал он чутьем звериным на сенсации да на аномалии, случилось ему зайти в Салон совершенно непреднамеренно, по банальной, можно сказать, причине. А именно: за шампунем.

Зал магазинчика показался журналисту неожиданно уютным, цветные стеллажи — сверкающе-чистыми. В каждом из них, будто заключенные в минералы ископаемые насекомые, выставлены были старые вещи. Так, случилось Плавскому заметить краем глаза и компас без стекла, и поношенную фетровую шляпу, и видавший виды школьный глобус…

Александр остановился. Слабый сигнал тревоги поступил в его мозг, заставив на миг задуматься. Всего на мгновение… Какая-то крошечная и, как показалось ему, бестолковая мыслишка закопошилась в его голове посреди полезной информации и важных идей. Что-то насчет его детства… Ну конечно, ведь глобус-то непростой, а с самодельным корабликом посреди Тихого Океана. И с нарисованными шариковой ручкой маршрутами: от Мыса Надежды к Индии, От Южного Полюса к Австралии… Александр тоже наносил на карты свои собственные дороги… когда-то.

Еще бы немного — и журналист, наверное, смекнул бы, что именно его смутило… Но надо ж такому случиться: как раз в тот день мысли его были заняты некоей интересной сплетней, которую ему предстояло разоблачить. К тому же в кармане его куртки лежало приглашение на весьма заманчивую вечеринку...

И сигнал затих. В первый и, хотелось бы верить, в последний раз подвело чутье Плавского. Ох, как подвело…

А шампуней журналист в Салоне так и не нашел, равно, как и нужного ему средства для бритья. Вместо этого обнаружил он, уже собравшись уходить, разнообразный спортивный инвентарь. Впрочем, совершенно ему ненужный. Так, по крайней мере, заявил он свояченице Томиле Ивановне.

Томила Ивановна, женщина любопытная и экономная, как и положено настоящей домохозяйке, забежала в Салон по пути на почту, но ничего из бывшего в употреблении не увидела. Зато были там, говорила она потом соседке Лизе, великолепные браслеты «под старину», и такие модные нынче палантины, и рояль... что там был за рояль... Жаль, что ни к чему ей, простой домохозяйке, ни столик в стиле барокко, ни постель со стразами от Сваровски...

У Лизы же в день, когда ее посетила тетя Томила, намечалась встреча с бой-френдом, так что стразы и эпоха Возрождения были ей глубоко безразличны. Вот если б, думала девушка, проводив гостью, появился такой бутик, в котором продавались бы те самые платья, или те самые аксессуары, или… Чтобы точно знать: нарядившись в это, ты встретишь того самого, единственного. В наше время всем страшно некогда, и только и помогают, что внешние опознавательные знаки, или приманки, или сигналы «SOS», кому как угодно. Оттого и развелось столько модных магазинов невероятно актуальной одежды, и все словно помешались на тряпках и аксессуарах… А уж чего стоят волшебные мази или неземные духи, достаточно послушать рекламные ролики… Иллюзии, да и только.

Так что пусть в этом новом Салоне хоть бриллианты за полцены — Лиза туда не пойдет. Потому что слишком часто вера в могущество какой-то на первый взгляд полезной вещицы подводила ее.