Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
О дивный новый мир | +34 |
Почтамт. Женщины. Макулатура | +19 |
Мы | +15 |
Овод | +8 |
На каком-то сайте было написано, что передо мной - антиутопия. Ха-ха-ха. Стоп, серьезно?
Не знаю, как к моему отзыву отнесутся те, кто книгу читал, что мое мнение таково: перед нами - чистейшая утопия. Дивный мир. Без проблем, горестей, бед, грусти, депрессии, страха. Сплошное счастье, которое к тому же можно усиливать с помощью таблеток, которые даже головной боли потом не вызывают. Никто даже подумать не может, что он несчастен, что он лишен человеческих чувств, потому что этих чувств он...
Не знаю, как к моему отзыву отнесутся те, кто книгу читал, что мое мнение таково: перед нами - чистейшая утопия. Дивный мир. Без проблем, горестей, бед, грусти, депрессии, страха. Сплошное счастье, которое к тому же можно усиливать с помощью таблеток, которые даже головной боли потом не вызывают. Никто даже подумать не может, что он несчастен, что он лишен человеческих чувств, потому что этих чувств он никогда не испытывал — сравнивать-то не с чем. Ну, и кто еще скажет, что к этой утопии нужно добавить "анти"?
Это для нас, читателей, которые привыкли жить в мире эмоций, страха, смерти, любви и страданий, для нас это кажется невообразимым. Невозможным, просто нереальным — жить, существовать в таком мире, где все стабильно. Мы ведь привыкли к нестабильности. К войнам. К терактам. К убийствам. Мы привыкли, что наш мир уже затягивает петлю, и нам кажется это правильным, нормальным. Только вот это ни черта не нормально.
Что же. Вы знаете, я не уверена на сто процентов, но, думаю, не отказалась бы, если бы меня вырастили в бутыли и пустили в это общество. Боже, ребят, да оно же идеально. Даже для гамм и дельт, они ведь не знают никаких проблем, просто работают и отдыхают. О, еще сексом занимаются, но это я приписываю графе "отдых". Этот мир точен и абсолютно гениален —как и само произведение Хаксли.
О, и этот образ Дикаря, за которого все цепляются, чтобы показать: "Вот, каким нужно оставаться! ЧЕЛОВЕКОМ!" Стоп, серьезно? Вот таким? Большим ребенком, который чуть не убил девушку, которая разделась перед ним из-за того, что ее ВОСПИТАЛИ принадлежать всем и не чувствовать стыда из-за этого? Ребят. Большинство из вас, я уверена, против насилия. Против избиения женщин и просто слабых людей. Против рукоприкладства. Но, черт возьми, господи боже мой (это я мат заменяю), Дикарь не то что ударил девушку, он ее правда едва ли не убил. А позже хлестал и себя до крови, поклоняясь неведомому богу, как последний чокнутый фанатик, и за всю жизнь прочитав две книги, одна из которых "Пьесы Шекспира". Н-да, товарищи, вот это вы идеал себе избрали, конечно.
Хотелось бы пару-тройку слов уделить Монду. Да, этот Мустафа Монд, просто апогей всего лучшего в этой книге. Его рассуждения метят в самое "яблочко", так точно, что я чуть ли не все его слова выписала себе в блокнот. Единственное, что меня смутило, что он отправил этот вирус страха, боли и эмоций восвояси, на Маяк, где тот спокойненько давал пинки журналистам, пускал стрелы в вертолеты и ничего за это не получал. Гораздо разумнее было бы истребить его, ну да ладно, осуждать его не берусь в силу глубокого уважения, которое питаю к этому герою.
Что ж. Вы бы хотели жить в мире, который плодит маньяков, убийц, насильников, террористов и всех по этой части или в мире, где таковых просто нет? Ахах, сейчас еще за "свободу" зацепитесь — самый мощный и масштабный лохотрон, который впихивают в нас государства, но который мы еще не научились отвергать. Свобода... довольно абстрактное понятие, о котором доподлинно известно лишь одно: ее у нас нет, причем очень давно, со времен начала религиозности во всем мире еще. Да-да, нет. Вот это открытие, верно? Да и не нужна она. Если у человека не будет управляющего или этот управляющий будет недостаточно силен, что будет? Бунт. Революция. За свободу. За жизнь. Реки крови, сотни, тысячи невинных жертв. И ради чего? Ради непонятного и несуществующего, именуемого свободой (тавтология, пусть). И вы еще думаете, что мир Хаксли хуже, чем мир наш?
Если да, то вы какой-то... простите, отбитый.
Это история невероятно сильного человека, которого предали все. Padre, семья, товарищи, бог. Сама жизнь, казалось, решила сыграть с ним злую шутку, проверить внутренний стержень на прочность. И убедилась, что перед ней - скала, несгибаемая и бесконечно устойчивая. Хоть и по-началу решившая, что существование состоит из розовой ваты и засахаренного миндаля.
Это смесь пустоты и гнева, адский коктейль, который бушует в читателе. Гнева за все горести, которые пришлось пережить ему, Оводу, за...
Это смесь пустоты и гнева, адский коктейль, который бушует в читателе. Гнева за все горести, которые пришлось пережить ему, Оводу, за всех, кто так гнусно с ним обошелся. Понимаете, никакой жалости, потому что она была бы оскорбительна ему, просто какой-то ком в горле - не жалость, что-то другое. Другое... Чувство согласия.
Роман невероятно силен и чувственен, он жалит в самое сердце, не оставляя живого места на нем. Казалось бы все, дозволено выдохнуть - а тут еще удар, еще сильнее, еще губительнее. Удар, который выжимает из тебя все соки, не щадя и маленького клочка человечности, которая плещется через край при прочтении.
Руки дрожат. Серьезно, я набираю этот текст, и у меня дрожат руки. Овод - да к черту кавычки, я ведь не знаю, иметь в виду произведение или самого персонажа - до сих пор не может отпустить меня. Сжимает в тиски, ломает, давит, рушит. Я не могу выдавить из себя ни строчки. Но не могу и оставить написание рецензии на потом. Опыт доказывает, что искренними они получаются у меня только когда пишу их сразу после прочтения.
Хотите искренности? Я восхищена. Я прочла гениальное произведение.
И последнее: Овод, спасибо, твое жало убедило меня в правильности моих суждений насчет религий. Даже если бы я не могла доказать отсутствие бога с помощью научных фактов, я бы отказалась верить в него. Я бы отказалась думать, что создатель мира - такой алчный, лицемерный и жестокий бог. Тот, кто создал рак, чуму, другие смертельные болезни, тот, кто дает матерям детей-калек, детей-даунов или не дает детей вообще. Тот, кто вселил людям в "душу" ненависть, злобу - "создал по своему подобию". Тот, кто подталкивал их на войны, геноциды, восстания и прочую муть. Тот, кто создал животных, смысл существования которых - забраться детям в уши, в глаза, отложить там личинок и уничтожить жизнь. Тот, кто спокойно смотрит на все это, упиваясь христианской, мусульманской любовью и любовью других верований - они схожи. За что его любить? За что любить извращенного убийцу, который ничего не предпринимает против всех ужасов мира - более того, который сам их создал? Да если бы я верила в то, что у мира есть создатель, то моя жизнь стала бы совсем безнадежной. Бессмысленной окончательно.
Пока я прочитала только «Почтамт», поэтому и напишу лишь о нем.
Роман, написанный за двадцать ночей практически беспробудного пьянства. Самый первый роман Буковски.
Не знаю, чем этот старый черт меня цепляет, но я каждый раз не могу оторваться от его произведений. Смеюсь, морщусь, удивляюсь и сочувствую. Пропускаю через себя.
По названию понятно, что вся книга посвящена почте, на которой Чинаски (да и сам Бук) проработал одиннадцать лет. Добро пожаловать в ад, товарищ!
Нас знакомят...
Роман, написанный за двадцать ночей практически беспробудного пьянства. Самый первый роман Буковски.
Не знаю, чем этот старый черт меня цепляет, но я каждый раз не могу оторваться от его произведений. Смеюсь, морщусь, удивляюсь и сочувствую. Пропускаю через себя.
По названию понятно, что вся книга посвящена почте, на которой Чинаски (да и сам Бук) проработал одиннадцать лет. Добро пожаловать в ад, товарищ!
Нас знакомят со всем этим огнем, который превращает обычных людей в пепелища, в горстку сухого и серого пепла, и язык не поворачивается сказать, что это был «человек».
И снова давно привычный мне стиль Буковски — мат, злоба, ненависть, перепихоны и бухло, много бухла. Стойте, есть еще что-то. Честность. Старина Чарльз поражает меня своей честностью, искренностью прозведений. Я хочу ему верить. Я хочу жалеть этого алкаша, ведь непонятно, то ли он сам запорол себе жизнь, то ли она решила так жестоко над ним пошутить.
Страницы так и пахнут сигаретами и виски, которые ни на минуту не покидали автора при написании. Это не лучший твой роман, Бук, но, определенно, стоящий! Выпьем за это.
8/10.
Тяжело — удар. И не видно, откуда бьет — сверху, снизу, изнутри, — только чувствуешь эту боль. Где-то в глубине души, где та отдается гулким набатом, где лелеет чувство свободы, которое отняли у «Нас» того мира.
Искусственный, нарочито сухой и, казалось бы, невозможный мирок. Стеклянные дома, безликие нумера и бесчувственность в жизни — существовании. «Что за бред?! Да такого быть не может». Сложная манера повествования, местами абсолютно равнодушная к героям в целом и к каждому...
Искусственный, нарочито сухой и, казалось бы, невозможный мирок. Стеклянные дома, безликие нумера и бесчувственность в жизни — существовании. «Что за бред?! Да такого быть не может». Сложная манера повествования, местами абсолютно равнодушная к героям в целом и к каждому по-отдельности. «У автора нет таланта!» И само название, как же... Книга называется «Мы». «Да какие же это “мы”? Мы — не фальшивки, не нумера — личности».
Из-за таких реакций книга, верно, и была запрещена в Советском Союзе. Вот только никто не попробовал проникнуться ею и понять, что смысл — он не в унижении людей и высмеивании Партии, смысл — в другом. Смысл в огне, в пожарище свободы, который потушили, раздавили, убили — без возможности восстановить, поднять.
Роман — пощечина, роман — ведро холодной воды. Словно учебник математики, сухой и четкий, читать который порой не хочется, но — черт бы его подрал — нужно. Чтобы через неживое произведение почувствовать себя... живым. Вот он я, руки и ноги, но есть еще что-то — душа, еще — фантазия. Свобода.
Относительная, но свобода.
Автор НИКАК не относится к героям, не высказывает своей позиции насчет их судеб. Он запускает вихрь безнадеги, революции, мысли — читай. Делай выводы — сам. А выводы все не идут в голову, скачут из крайности в крайность, из тупика в тупик. Даже если Замятин дает надежду, он убивает ее. Хлоп. Как букашку. Букашку-нумер — кого-то из «Нас».
.
Многие говорят, что роман «похож» на Хаксли, Оруэлла, даже Брэдбери. Ничего себе! Только вот что забавно — он написан был раньше всех. Не он похож на другие, а другие — на него.
Наша голова — стеклянный дом, через который Замятин наблюдает, делает выводы, ищет надежду. Чтобы убить ее. Вырезать, как болезнь. Долой все, что может мешать счастью. Счастье — долой.
Не страшно, согласны, правда? Правда, ведь будущего не стоит бояться.
9/10.
Не знаете, что почитать?